Совершенно замечательная вещь  - Хэнк Грин

Не сказать, чтобы я совсем не получала удовольствия. Разнести аргументы Защитников в клочья, а затем читать комментарии, где люди от души со мной соглашаются и одобрительно похлопывают меня по виртуальному плечу, приятно. На самом деле определить свою позицию и работать во имя лучшего будущего гораздо сложнее, чем разрушать чужие идеи. Поэтому я поставила себя и свое видение Карла в противовес позиции Защитников. Мой путь вперед был противоположен их пути, а их – моему. Мы исчерпывали себя до тех пор, пока не остался только спор. И, может быть, скрывающаяся под ним ненависть.

Людям гораздо легче сплотиться против чего-то, чем дружить за что-то. Водоворот насмешек и самовосхваления так захватил меня, что я даже не заметила, как оказалась в его центре. Было так легко заставить людей следовать за мной, ведь в конце концов именно этого я и добивалась. Вскоре я стала ничем не лучше Питера Петравики.

Мне следовало ожидать, что ситуация начнет накаляться. В смысле я ведь знала, что люди меня ненавидели. Взаправду. Наслаждаться вниманием фанатов далеко не то же самое, что заходить в магазин на углу и не знать, вдруг продавец Защитник и считает тебя грязным предателем. Я думала, что могу только бежать от этого или бороться, поэтому решила бороться. Страх – даже лучшее топливо, чем гнев. А еще оно более разрушительное. Постоянные нападки означали, что мне никогда не приходилось сомневаться в своем поведении. Я права, потому что люди, которые не согласны со мной, такие ужасные. Карлы были идеальным вектором для разногласий, ведь мы до сих пор практически ничего о них не знали. Правительства обвиняли в утаивании информации, люди просто не могли принять, что те, кто стоит у власти, точно так же растеряны, как и все остальные. Люди ужасно реагируют на неопределенность, поэтому если мы чего-то не знаем, то строим догадки, основанные на том, как мы представляем мир. И эти догадки кажутся нам настолько очевидными, что другие мнения выглядят в лучшем случае глупостью, а в худшем – нападением.

Вот краткий обзор того, что происходит, когда группы фанатиков начинают ставить себя в оппозицию друг к другу.

Чем больше становилось движение Защитников, тем больше становилась четвертая группа. Некоторые из них были религиозными экстремистами, которые полагали, что Карлы – символы грядущего апокалипсиса, или похищения, или чего-то еще. Некоторые из них были светскими людьми, глубоко убежденными, что Америка и, возможно, мир погибнут, если ничего не сделать (никто точно не знал, что же следует предпринять, но НИКТО НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ!). И в конце концов они пришли к заключению, мол, я активный и информированный участник планов правительства (или Карлов), чтобы заставить человечество подчиниться.

Впервые наш новый мир без границ столкнулся с международной проблемой, и никто не знал, чем это может закончиться. Разговоры шли повсюду. Комментарии к моим видео были на хинди, японском, арабском и испанском языках. Мы собрали команду переводчиков, которые за день-два писали субтитры к видео, и теперь Сом работал более чем на двадцати разных языках. Я воспринимала такое развитие событий как однозначно хорошую вещь. В моих глазах Карлы стали глобальной объединяющей силой. Впервые человечество буквально жило общей мечтой. Планета объединилась, как никогда прежде, и я считала это подарком нам от Карлов.

Я по-прежнему верю, что Карлы были миру во благо, но, очевидно, тринадцатое июля сделало ситуацию более неоднозначной.

В результате скоординированных нападений в Сан-Паулу, Лагосе, Джакарте и Санкт-Петербурге погибло более восьмисот человек и тысячи получили ранения. То, что ответственная группа сумела спланировать нападение на четырех разных континентах, поражало воображение. Это вам не радикалы строят планы в переулках; это было растущее всемирное движение без границ. В США они называли себя Защитниками, но у каждой культуры была своя организация, и они связывались друг с другом на форумах и в анонимных чатах. Они убедили себя, что Карлов легко уничтожить и что мировые правительства лгут о своей неуязвимости. Они также убедили себя, что туристов, посещающих Карлов, не стоит спасать, защищать или что-то еще. Независимо от того, паломничество это к ложному божеству или акт подчинения господству инопланетян; любая положительная связь с Карлами была угрозой идеологии, которую они хотели продвинуть. Карлов нельзя было считать безопасными, даже если сами эти люди делали истуканов опасными.

Статуи, разумеется, не получили ни царапины.

Все атаки произошли в четыре часа утра по восточному времени. В этот момент в Джакарте, Лагосе и Санкт-Петербурге собралось больше всего народу. В Сан-Пауло было раннее утро, но террористы не стали отступать от графика.

В тот самый момент, в четыре часа утра, когда эти бомбы взорвались по всему миру, меня выдернуло из Сна, где я тупо смотрела на самолет-767; я в страхе и ужасе вскочила со своей кровати.

Меня что-то встревожило? Ощутила ли я волнение в Сне? Карл связался со мной через Сон, чтобы рассказать мне о нападениях? Нет. Я услышала громкий треск со стороны раздвижной стеклянной двери, которая вела на мой маленький балкон. Конечно, жалюзи были закрыты, поэтому я не могла понять, что вызвало шум.

Первая мысль: кто-то бросил камень, но, учитывая восьмой этаж, неплохо же этот кто-то размахнулся. С этими Защитниками ситуация стремительно накалялась; иногда сообщения были подлыми, иногда угрожающими, а иногда и чертовски тревожными. Я схватила телефон и сунула его в пижамные штаны. Включила свет и, когда пульс постепенно вернулся в норму, пошла смотреть в окно.

Если бы я опустила голову, то увидела бы у самых штор несколько осколков, вперемешку с крошками от печенья. Но я не опустила. Я просто отодвинула шторы, чтобы посмотреть, из-за чего шум.